Своей игрой на дудуке Дживан Гаспарян покорил мир. Такие музыканты, как Борис Гребенщиков, Майкл Брук, Питер Габриэл, Стинг, не раз приглашали его поиграть вместе. Гаспарян никогда не расстается со своим инструментом, носит его во внутреннем кармане пиджака и всегда играет, если его попросить. Корреспондент газеты ВЗГЛЯД Юлия Бурмистрова встретилась с Гаспаряном, чтобы поговорить о музыке, о нем самом, о концерте.
Говорить с Дживаном Гаспаряном невероятно интересно. Мягкий акцент, непередаваемый юмор и добрые глаза. Он просит называть его «дядей Дживаном». Так его называют все в мире.

- Дядя Дживан, расскажите, когда вы стали играть на дудуке?
- Я смотрел немой фильм. Сидел человек и играл на дудуке так, чтобы приятно было фильм смотреть. Музыка упала в сердце, и я стал учиться. Много лет уже прошло, мне тогда семь, нет, восемь лет было. Дудук вошел в мое сердце, так и пошло. Семьдесят лет уже играю.

- Вы самостоятельно стали учиться?
- Да, я самоучка. Просто я очень хотел играть хорошо. Ведь я был маленьким и не знал, что можно играть для всего мира. Я играл для себя, для соседей.
Конечно, я очень люблю дудук, потому что он сделал мою жизнь. Если бы я не стал играть, не знаю, что бы из меня вышло. Ничего не вышло бы. Время тогда было плохое. Война, голод, мать умерла, отец воевал. Грязное, тяжелое время было. А дудук стал мне родной, как душа. Всегда в кармане. Я его очень люблю. Мы вместе живем.

- Дядя Дживан, как прошел московский концерт?
- Хорошо прошел. Ведь был большой оркестр симфонический и три дудука - бас, тенор, сопрано. Мы играли народные мелодии, иностранные, популярные, из фильмов, много импровизации. Правда, с симфоническим концертом сложно играть импровизацию. Мы много репетировали, и это для меня впервые, я очень волновался. Потому что я больше люблю играть импровизацию. Я не только на дудуке играл, еще и на свирели, на зурне, пел. Был большой хор. Красиво было.

- Вы говорите, что будет много разных дудуков, если можно так сказать. А разве дудук не один?
- Зачем один!? У нас есть ансамбль дудукистов, состоящий из пятидесяти человек. Они играют на четыре голоса. Я сделал бас-дудук, тенор и сопрано.

- Вы сами сделали новый дудук?
- Да, я сам делаю. Дома стоит станок, сначала им, а потом уже руками обрабатываю. Чувствую, что где-то не так звучит, и по чуть-чуть снимаю лишнее потихоньку, пока не станет настоящий дудук. Нужно хорошее дерево - дикий абрикос. Сейчас мало дикого абрикоса. Я много пробовал разных деревьев, но ни одно так не звучит.

Дудук - это русское слово. У нас называют «циранапол», что переводится как «абрикосовая дудка».

- Дядя Дживан, расскажите, как вы записывали музыку к «Гладиатору». Говорят, что это очень интересная история.
- Композитор и режиссер этого фильма решили, что я обязательно должен играть. Долго искали меня, но не могли найти. Позвонили Габриэлу, а он им сказал, что у меня как раз концерт с Майклом Бруком. Вот они туда пришли, говорили со мной немножко и позвали в студию. Я положил дудук в карман и пошел. А они даже не знали, какой дудук - большой, маленький, какой у него футляр.
Пришли, он мне говорит: «Я знаю, что ты перед концертом немножко коньяка выпиваешь, поэтому пошли, я тебе сюрприз сделал». Мы пришли в комнату, а там армянский коньяк, закуска. Я решил, что это и есть сюрприз.
Мы поели, попили, поговорили, а потом я говорю - ну пошли теперь послушаем. Он два раза сыграл, я говорю: «Ну понятно, можно записывать». Он удивился: где инструмент? Я достал из кармана дудук и сразу стал играть импровизацию. Ему очень понравилось, он всех позвал и стал показывать. Так оставили то, что я тогда сыграл за несколько минут.
А потом пришла одна девушка красивая - высокого роста, голубые глаза, блондинка. Она должна была петь со мной дуэтом. Мы в разных кабинах, с наушниками. Я играю, она так красиво отвечает мне, что я стал нервничать. Думаю: «Кто такая красивая, так красиво отвечает мне». Как будто разговариваем без слов о главном.
И вот 45 минут кончились, мы вышли из своих кабин. Она села на лестнице и стала плакать. Я спрашиваю: «Что случилось, зачем она плачет?» Она встала, поцеловала меня и сказала: «Моя бабушка армянка, она так много рассказывала мне о нашем народе, как турки убивали нас, всю историю. И когда мы вдвоем сейчас играли, я закрыла глаза и представила себе все, что рассказывала бабушка».
Тут режиссер и сказал: «Вот так Гаспарян сделал «Гладиатор» армянским фильмом». А мелодия получила потом «Золотой глобус».

Хороший инструмент, тембр красивый, очень красивый. Нет такого человека, чтобы послушал и сказал, что некрасиво. Все слушают хорошо. А японцы как слушают! Никто так не слушает, как японцы слушают. Они очень красиво слушают.

Я играл в Токио три концерта. Два хорошо сыграл, а третий - дождь пошел. Играл я в летнем театре, сцена закрыта, а зал открыт. Три тысячи мест, вот такой театр. Я решил, что концерта не будет, а за двадцать минут приходит директор и говорит: «Одевайтесь, господин Гаспарян, уже мало времени». Я удивился в ответ: как могут люди под таким дождем.

Выхожу на сцену, смотрю - весь зал белый: белый зонт, белый плащ. Два часа стояли под дождем слушали. В Армении так бы не слушали, ушли бы. Вот такой случай. Я не могу забыть этих дней, это навсегда со мной.

- Ваши дети, внуки играют на дудуке?
- Мой внук очень красиво играет. Он живет в Америке, к сожалению. Я мечтаю, чтобы он приехал в Ереван, но он не хочет. Он вырос там, он уже американец.

- Вам много раз предлагали переехать, но вы остаетесь в Ереване.
- Много раз, в разные страны. Но я люблю армянскую землю. Это моя Родина. А потом, я люблю Россию. Если зовут в Москву, отказываюсь от многих гастролей.

Я политикой не занимаюсь, я музыкой занимаюсь. В музыке нет национальности, можно говорить на разных языках и не понимать друг друга, но когда звучит музыка, то все понимают.

- Дядя Дживан, у вас есть мечта? Что бы вы хотели сейчас больше всего?
- Я хочу построить в Ереване школу для детей-сирот и бесплатно учить их музыке.

- Дмитрий Дибров говорит, что когда вы играете, вы преодолеваете земное притяжение.
- Молодец, правильно говорит. Я когда играю, глаза закрываю и ничего не вижу. Плыву где-то. Я сердцем играю, а как из этого получается музыка - не знаю. Просто дышу.